Неточные совпадения
Чтение продолжалось. Внимание слушателей росло с каждой главой, и, наконец, когда звероподобный
муж, узнав об
измене маленькой, худенькой, воздушной жены своей, призывает ее к себе, бьет ее по щеке, и когда она упала, наконец, в обморок, велит ее вытащить совсем из дому, вон… — Марьеновский даже привстал.
Мужа с женой связывают общие интересы, обстоятельства, одна судьба, — вот и живут вместе; а нет этого, так и расходятся, любят других, — иной прежде, другой после: это называется
изменой!..
Более всего, думаю, тут властвовало то душевное настроение, которое французы давно уже назвали par depit, то есть чтобы из гнева и досады на
мужа за его
измену отплатить ему поскорее тем же.
— Ах, это интересно, очень интересно! — воскликнула косая дама. — Недолго же Катерина Петровна грустила по своем
муже… скоро утешилась! Впрочем, если рассудить беспристрастно, так все мужчины того и стоят! — проговорила она, припомнив, как сама, после
измены каждого обожателя своего, спешила полюбить другого!
Расправив бороду желтой рукой, обнажив масленые губы, старик рассказывает о жизни богатых купцов: о торговых удачах, о кутежах, о болезнях, свадьбах, об
изменах жен и
мужей. Он печет эти жирные рассказы быстро и ловко, как хорошая кухарка блины, и поливает их шипящим смехом. Кругленькое лицо приказчика буреет от зависти и восторга, глаза подернуты мечтательной дымкой; вздыхая, он жалобно говорит...
—
Мужа моего
изменой своей ему! — отвечала с резкостью Домна Осиповна.
Постоянные и бесчисленные
измены ее
мужу нисколько не тяготили ее совести.
Гаврила Пантелеич. Без любви да без согласия, мол, что уж! А чтоб надо по закону: да боится и да любит жена
мужа своего! К примеру, вот мы с Настасьей Петровной тридцать лет прожили, а этой музыки, чтоб караул кричать, не бывало. Выругаешь ее когда под горячую руку — смолчит; после уж разве выговорит, если не по резонту обида. Ну, и
измены какой друг другу — это уж избави и храни заступница! Я — топор, она — пила на этот счет, если б что!
В-третьих, жизнь Ольги в последнее время состояла из сплошного романа. Роман этот был такого сорта, что обыкновенно оканчиваются уголовщиной. Старый, любящий
муж,
измена, ревность, побои, бегство к любовнику-графу через месяц-два после свадьбы… Если прекрасная героиня такого романа убита, то не ищите воров и мошенников, а поисследуйте героев романа. По этому третьему пункту самым подходящим героем-убийцей был всё тот же Урбенин…
Уже самый факт этого разговора, вопрос змея и простодушный ответ жены (3:2–3), представлял собой начало грехопадения, он был двойною ее
изменою: и
мужу, и Богу.
— Что ж делать!.. — выговорил он с жестом головы. — Как ты сказала, Сима: старые дрожди всплыли… Вероятно, и то, что она тайно считала переход в единоверие
изменой и захотела загладить вину и за себя, и за
мужа.
Говорили, что Тамара Абрамовна в первый год своего супружества, уличив
мужа в
измене, убила его ударом кинжала.
Странная и тяжелая судьба выпала на долю этой несчастной женщины. Вероятно только беспросыпное пьянство
мужа, ставшего почти идиотом, довело ее до открытой
измены ему и до потопления своих несомненно в начале нравственных страданий в всеисцеляющей рюмочке, прибегать к которой она и привыкла, но она по своему любила
мужа. Начав почти новую жизнь, она переменилась и хотя не порвала своих отношений, уже освященных годами, к Егору Егоровичу, но сделалась вполне приличной хозяйкой и заботливой женой.
Как ни содержи
муж свою жену, в полную ее волю, как ни люби ее, но отказ в сезонной шляпке, или в другой безделушке поведет, в девяносто девяти из ста случаев к крупному скандалу, к разрыву, к
измене и даже иногда к пальбе из револьверов.
Что он был обманут, Александр Васильевич, как и все
мужья, узнал последний, через пять лет после свадьбы. Это открытие произвело на него ошеломляющее действие, тем более что
измена жены началась чуть ли не с первых месяцев супружества, когда он после медового месяца отправился из Москвы на театр военных действий.
—
Измена… — усмехнулся граф, — вот настоящее слово… Теперь я понимаю… Но я не сержусь на тебя… Ты имеешь право говорить мне все… Я отвечу тебе, впрочем, только одно на твои нравоучения «времен очаковских и покорения Крыма»… Ты находишь, что я злоупотребляю правом
мужа?
Ко всем этим странным выходкам и чудачествам Александра Васильевича жители Фридрихсгама относились более чем благодушно, главным образом не потому, что он был «большой царский генерал», как назвал его полицейский солдат в Нейшлоте, а вследствие того, что знали его семейное несчастье, сочувствовали ему как оскорбленному
мужу и даже все его дурачества приписывали желанию заглушить внутреннюю боль уязвленного коварной
изменой жены самолюбия супруга.
Во имя справедливости я должен сказать, что мой покойный отец, человек весьма слабохарактерный, далеко не был примерным
мужем и семьянином и многочисленными
изменами, ложью и обманом доводил мою матушку до отчаяния, непрестанно оскорбляя ее гордость и строгую, неподкупную правдивость.
И как она его ни порицала, «особенно vis-а-vis d'une femme», но
измены она ни
мужу, ни Праше не подарила и вызывала их обоих к мировому, где был какой-то инцидент с истерикой, и потом все успокоилось.